Наверное, не у всех дома есть икона праздника Благовещения. Однако во многих храмах на Царских вратах мы видим Архангела Гавриила, который обращается с приветствием к Деве Марии. Почему это событие часто изображают на таком важном месте?
Если алтарь символизирует Рай, то Царские врата — вход в Рай. И сообщение Марии о том, что Она зачнет во чреве и родит Сына — событие, открывающее человеческому роду вход в Рай. Как так? Разве не Воскресение Христа является таким событием?
Пасха — это окончание земного пути Спасителя, а момент Благовещения -его начало, самое начало нашего спасения. Если посмотреть разные иконы этого Праздника, увидим, что на некоторых помимо Архангела и Девы Марии наверху (в центре, в уголке) изображают голубя, который обозначает Святой Дух, который «находит» на Марию (иногда символически изображается, как Марию «осеняет сила Всевышнего» — от голубя нисходит как бы особенный свет). То есть момент Благовещения практически совпадает с зачатием Сына Божия. А ведь зачатие — самое настоящее начало жизни человека или, в данном случае, земной жизни Богочеловека.
Благовещение по традиции считается Богородичным Праздником. Возвещается Деве Марии. И не просто так, А потому что Она смогла настолько полно предать свою жизнь Богу, что стало возможно Воплощение. Многое зависело от Самой Марии. И тем не менее некоторые Святые Отцы именовали его Господним Праздником (Феодор Студит, например, называет Благовещение «первым из Господних праздников»).
Мы же отмечает день зачатия Иоанна Предтечи. Следуя логике, Благовещение можно праздновать как день зачатия Иисуса Христа. Кстати сказать, момент зачатия был очень важен для Святых Отцов. Когда речь заходила о дате празднования Благовещения ( а это всегда 7 апреля или, по старому стилю,25 марта), ее выбор объясняли двояко. С одной стороны, остается ровно 9 месяцев до дня Рождества Христова. С другой, Афанасий Александрийский писал, что 25 марта был создан первый человек — Адам. Поскольку Христос — это новый Адам, который был послан искупить первородный грех, он должен был воплотиться в тот же день года, в которой когда-то обрел плоть Адам. Недаром существует традиция на Благовещение отпускать птиц в знак освобождения человечества от рабства грезу.
О рассудительности Девы
Как совершилось чудесное зачатие Господа — тайна. Даже Божий вестник- Гавриил — не смог объяснить это Марии: «Дух Святой найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя». «Если при естественном действии невозможно объяснить способа зачатия, то как можно объяснить его, когда чудодействовал Дух? Чтобы ты не беспокоил евангелиста и не утруждал его частыми об этом вопросами, он освободил себя от всего, наименовав Совершившего чудо. Ничего больше не знаю, говорит он, а знаю только, что событие совершилось силою Духа Святого», — писал Иоанн Златоуст в «Толковании на Евангелие от Матфея».
И само приветствие Гавриила — удивительное событие (кстати сказать, раньше Благовещение называли еще и днем приветствия). В Евангелии от Луки об этой встрече рассказано без особых подробностей, однако и в этом кратком описании Святые Отцы указывали на очень важные вещи. Увидев Архангела, Мария «смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие». Выросшая в Храме, вдали от мирской жизни, Она была очень мудра и рассудительна.
«Она, как действительно благоразумнейшая и воистину рассудительная и во всем тщательнейшая, удивляясь величию возвещения, смутилась от слов Ангела, — писал Михаил Пселл. — Потому что Она тут вспомнила Праматерь Еву; приняла на ум оную трагедию; возвещенные Ей вещи сличила с оной историей: потому что и там было обращение и обещание лучшего состояния; и здесь — новая благая весть и слово, которое еще и уши не слышали, и ум не мог вместить. Поэтому Дева пребывала в размышлении и не проявляла Себя; была осторожной в отношении дара; возможно также, что вследствие неясности возвещенного Ей Она стала различно толковать в Себе слова Ангела. Так, Ангел явил Ей, что с Нею пребывает Бог и возвещает, что Он с плотью вместится в Ее чрево; но это же могло быть сказано и в виде образа и означать явление Ей Господа в смысле озарения Ее, и только».
Убедившись, что весть действительно исходит от Божьего посланника, Мария всецело доверяется Господу. Она не сомневается, подобно отцу Иоанна Крестителя — Захарии — но сразу полагается на волю Божию.
«Се, Дева во чреве приимет», — пророчествовал Исаия. Осознав, что через Нее совершится великое таинство Боговоплощения и станет возможным спасение человеческого рода, Дева ответила Архангелу: «Се, Раба Господня; да будет мне по слову Твоему», потому что все исходит от Бога.
Обручник Иосиф
Для чего Марии непременно должно было быть обрученной? С одной стороны, не зная о Боговоплощении (не веря Ее словам о Боговоплощении), окружающие могли жестоко осудить Ее. С другой, как писал Иоанн Златоуст, разумея диавола, «чтобы разбойник тот не узнал в скорости о таинстве». «Что Царь придет с помощью Девы, лукавый знал, потому что и он сам слышал слова Исаии: «се, Дева во чреве приимет» (Ис.7:14); и, естественно, сторожил все в отдельности, что было предсказано о Деве, чтобы, где заметит, что исполняется это таинство, приготовить хулу, -писал он в «Слове на Благовещение Преславной владычицы нашей Богородицы». — Поэтому Господь пришел чрез посредство обрученной, уже принявшей на себя обязательство».
Не только Марии был послан Ангел, чтобы сообщить о чудесном зачатии, но и ее обручнику — Иосифу. Правда. Если Мария услышала весть до зачатия, чтобы, обнаружив, что носит во чреве младенца, не смущалась и не недоумевала («Надобно было, чтобы не знала смущения та, в чью утробу взошел Творец всяческих; чтобы свободна была от всякого смятения душа, удостоившаяся быть служительницею таких тайн», — читаем у Иоанна Злутоуста), Иосифу было рассказано об этом уже когда Мария носила ребенка. Сперва Иосиф узнал, что Мария беременна. Будучи праведным, добрым человеком, он не хотел обличить Ее, не повел на суд, но решил тайно отпустить, чтобы Мария смогла жить дальше свободно и родить ребенка.
«Иосиф столько был чужд страсти, что не захотел причинить Деве даже и малейшего огорчения. Так как оставить Ее у себя казалось противным закону, а обнаружить дело и представить Ее в суд значило предать Ее на смерть, то он не делает ни того, ни другого, но поступает уже выше закона», — пишет о нем Иоанн Златоуст. Почему же Ангел является ему только тогда, когда он сам «помыслил» о положении Марии и о том, как ему следует поступить в этой ситуации? «Чтобы Иосиф не обнаружил неверия, и с ним не случилось того же, что с Захариею, — объясняет Иоанн Златоуст. — Не трудно поверить делу, когда оно уже пред глазами; а когда нет и начала его, тогда слова не так легко могут быть приняты. Потому-то ангел и не сказал сначала; по той же причине молчала и Дева. Она думала, что не уверит жениха, сообщив о необыкновенном деле, а напротив огорчит его, подав мысль, что прикрывает сделанное преступление. Если сама Она, слыша о даруемой Ей такой благодати, судит по человечески: и говорит: «Как будет это, когда Я мужа не знаю?» (Лк. 1:34), — то гораздо более усомнился бы Иосиф, особенно слыша это от подозреваемой жены. Вот почему Дева вовсе не говорит Иосифу, а ангел является, когда потребовали обстоятельства». Кроме того, Бог не сообщает о зачатии предварительно, чтобы обнаружилось любомудриее Иосифа: еще не зная об истинной причине зачатия, он совсем не мыслит о том, чтобы наказать обрученную ему Марию, а думает скорее о ее благополучии. Не решив для себя, как следует поступить, он размышляет о Ее беременности сам с собой, не смущая Марию вопросами и не терзая подозрениями.
Если с Марией Ангел беседовал наяву, то Иосифу явился во сне. «Иосиф имел много веры; для него не нужно было такого явления. Для Девы нужно было необыкновенное явление прежде события, потому что благовествуемое было весьма важно, важнее, нежели благовествуемое Захарии… Иосиф получает откровение по зачатии, когда душа его объята уже была худым подозрением, и вместе готова перейти к благим надеждам, если бы только явился кто-нибудь и указал удобный к тому путь», — писал Иоанн Златоуст.
